Тело все еще сохраняло слабость и вялость после жара, настолько, что, вдыхая порывы аромата еды, доносящиеся с кухни, я испытывал ощущение нереальности, будто нахожусь во сне.
Я уже забыл, когда в последний раз пользовался кухней. Забыл и того, кто специально готовил для меня завтрак в последний раз.
С трех лет бессонница становилась все хуже, и даже лекарства не всегда помогали. Засыпать на рассвете, а просыпаться в темноте почти стало нормой жизни.
Конечно, я спал долго, но тело все равно оставалось усталым. Кости, желудок и настроение – все было очень плохим. Поглощая еду, казалось, что в любой момент можно вырвать, а привередливость в еде становилась все хуже. В такой ситуации завтрак в обычное для него время превратился в роскошь. А заставить разум спокойно сесть за стол во время завтрака было подобно чуду – написать случайный набор цифр и сорвать джекпот в лотерею.
Поистине удивительно. Я слегка отрешенно смотрел вперед. Как восходящее за панорамными окнами солнце, так и оживленные звуки с кухни – все было удивительным.
— Яйца, на какую степень готовности желаете? — донесся голос Цзи Чэньфэна, стоявшего у плиты на открытой кухне, и одновременно в голове промелькнула мысль: «Этот человек тоже очень удивительный».
Разве нормальный человек побежит ухаживать за человеком, которого укусила служебная собака их учреждения, и даже останется ночевать у него дома?
Невозможно.
Каким бы воздержанным он ни казался снаружи, в конце концов этот парень – всего лишь распутный гомосексуалист. Стоит ему лишь заговорить соблазнительным голосом, как его член встает выше, чем у кого-либо другого.
— Без разницы.
Отхлебнув горячей воды из чашки и ощутив пресный вкус, я встал, чтобы сделать себе чашку американо. Но стоило руке потянуться к кнопке кофемашины, как раздался голос Цзи Чэньфэна:
— Господин Сан, Вам лучше... не пить такие напитки.
Иногда встречались женщины, которые после пары свиданий требовали от меня не делать того, не делать этого. Я считал это достаточно раздражающим, но не ожидал, что бывает еще более раздражающе.
Просто провели вместе ночь, даже не прикасаясь к интимным органам друг друга, а ты уже считаешь нормальным указывать мне, что делать, и вмешиваться в мои предпочтения?
— О, хорошо.
Растянув ответ, я грубо швырнул чашку на столешницу, с такой силой, что выплеснул всю воду и издал резкий стук.
Завтрак был обычным – простая белая каша с яйцами-пашот. Но неожиданно оказалось весьма вкусно на пробу. Консистенция каши была идеальной, с насыщенным ароматом риса, а яйца-пашот приготовлены превосходно – ни пересоленные, ни пресные.
Я пил кашу, а Цзи Чэньфэн открыл коробку с доставкой и принялся за оставшийся с вчера жареный рис с ароматными приправами.
Даже если он и не испортился, но после ночи еда уже считалась несвежей. Для меня такие вещи годились разве что для мусорки. Но для Цзи Чэньфэна это была ценная еда, которую нужно беречь.
Человек, который должен был стать молодым господином, ест объедки. А тот, кто должен был стать слугой, развалился и наслаждается едой, приготовленной руками молодого господина. Такое перевернутое положение было воистину захватывающее, куда там любому кофе.
— Вкусно? — нарочито спросил я, держа в руках миску с кашей.
Цзи Чэньфэн на миг замер и поднял взгляд от коробки – видимо, чтобы не испачкать стол, он не вынимал коробку с едой, а кости прямо отплевывал обратно в пакет.
Похоже, он неправильно понял меня. Проглотив пищу во рту, он медленно пододвинул мне коробку с наполовину съеденным жареным рисом.
— Хотите?
Кроме двух стеблей бок-чой, ароматная свинина и жареный гусь практически не были тронуты, все еще аккуратно лежа на второй половине риса. Видно, в детстве он был из тех, кто оставлял клубнику на торте напоследок.
— Спасибо, — улыбнувшись, хоть и без особого интереса, я все же смахнул большую часть жареного риса к себе в миску.
Оставлять самое вкусное напоследок – рискованное дело, можно остаться ни с чем.
Глядя, как в коробке с рисом снова обнажилось больше белого риса, Цзи Чэньфэн не изменился в лице, лишь придвинул коробку обратно к себе и вновь уткнулся в еду.
Хоть и остывший, но жареный рис, отобранный у Цзи Чэньфэна, обладал особым привкусом. Неожиданно, но я доел все до последней крошки.
Покончив с едой, Цзи Чэньфэн весьма расторопно принялся убирать со стола. Я же, объевшись, не спешил возвращаться в спальню отдыхать, а присел в гостиной для лучшего пищеварения.
Включил телевизор на утренние новости – хоть они и не интересовали, но глядя на отсутствие еще более интересных альтернатив, пришлось смотреть.
И вот когда по телеку закрутили очередную банальную ссору между соседями, на журнальный столик передо мной кто-то аккуратно поставил чашку с горячим темно-коричневым напитком.
Приподняв бровь, я поднял взгляд на тихо стоявшего поодаль Цзи Чэньфэна.
— А разве не Вы говорили, что мне нельзя пить кофе?
Вот так-то лучше. Взяв чашку в руки, с воодушевлением сделал глоток – сладкий, приторный, с густым молочным вкусом... Настолько отличающимся от того, что я ожидал, что на миг засомневался в работе своих вкусовых рецепторов.
— Это молочный шоколад, — с небольшой задержкой пояснил Цзи Чэньфэн свое импровизированное творение.
Это что, месть за мои слова? Обманом вместо настоящего кофе подсунул что-то похожее, приняв меня за малыша трех лет от роду?
С трудом сглотнув молочный шоколад во рту, я поднял чашку в сторону Цзи Чэньфэна и против желания похвалил его старания:
— Спасибо, мне очень понравилось.
Ведь чтобы эмоционально привязать его к себе, даже если на душе скребли кошки, даже если хотелось запустить в него этим напитком, нельзя было на самом деле так поступать.
За 25 лет жизни, кроме встречи с Сан Чжэнбаем, не припомню более унизительной ситуации. Стоило лишь подумать, что впереди может быть еще больше такого, как все то удовольствие, что приносило обслуживание Цзи Чэньфэном, мигом испарилось.
Нет, надо попробовать другой подход.
Я крепко сжал ручку керамической чашки, глядя на поверхность горячего шоколада с парящей тонкой молочной пеной. Столь редкое ясное настроение после хорошего сна теперь камнем рухнуло в бездну.
— Мне пора идти, — взглянув на время, Цзи Чэньфэн подхватил пиджак с дивана и направился к двери. — Не забудьте позвонить мне, если почувствуете какой-либо дискомфорт.
С приторным привкусом во рту мне не хотелось говорить, и прощаться я не собирался.
Цзи Чэньфэн подошел к двери на половину пути между мной и выходом. И в это время электронный замок снаружи внезапно издал сигнал «Ошибка ввода пароля».
— Эй? Неужели я забыл код... — донесся глухой голос Тан Бянь.
Цзи Чэньфэн инстинктивно замер и обернулся ко мне, а я тоже первым делом посмотрел на него. Откуда только взялись силы – я вскочил с дивана, бросился к нему, схватил за руку и потащил в спальню.
— Эта собака Тан Бянь, с чего он припёрся так рано сегодня?
Подружиться с врачом – одно дело, но позволить врачу провести ночь в своей постели – совсем другое. Вызвать у Тан Бяня подозрения – ничего хорошего, глуповат он, но мамаша у него не «вегетарианка».
От паники заместо того, чтобы просто запереть дверь в спальню, Тан Бянь никогда бы не посмел войти, я решил толкнуть Цзи Чэньфэна на кровать, замотать его голову в одеяло, а сам тоже улёгся рядом.
Огромная комната, ванная, гардероб, за шторами... Столько мест, где можно спрятать человека и самому спрятаться очень удобно. Но я выбрал именно кровать.
Возможно, вчерашний жар все-таки вскружил мне голову.
— Молодой господин, вы уже проснулись? — после всех этих манипуляций в комнату все же вошел Тан Бянь.
Чёрт, я забыл запереть дверь в спальню. Но шторы были задернуты, внутри царил полумрак, так что он должен был не разглядеть, что происходит.
— Молодой господин? — увидев, что я приоткрыл дверь в спальню, Тан Бянь конечно же двинулся в ту сторону.
Я крепко завернул Цзи Чэньфэна в одеяло, нащупал его губы пальцами и слегка прикрыл, давая понять – не издавать ни звука.
— Пошёл вон, — прохрипел я голосом, оставшимся хриплым после вчерашней лихорадки, что весьма кстати – будто меня разбудили, не дав выспаться.
Тан Бянь замер в дверном проеме, свет из коридора падал внутрь, отбрасывая его тень.
— Я вижу снаружи незнакомые ботинки, у вас гость?
— Я что, должен отчитываться перед тобой о своей личной жизни? — холодно ответил я, подхватил со столика настольную лампу и запустил в его сторону.
Тан Бянь вздрогнул и попятился. Лампа ударилась о ковер, два раза перекувыркнулась, но к счастью не разбилась.
— Просто любопытно... — пробурчал он, последняя часть фразы превратилась в бормотание себе под нос: — У какой это женщины такие огромные ноги?
Дыхание, сорвавшееся мне в ладонь, оборвалось, кончики пальцев увлажнились – я лишь запоздало сообразил, что от волнения просунул пальцы прямо Цзи Чэньфэну в рот.
Сухие губы, мягкая горячая полость... Некстати пришла мысль – если бы он обслужил меня этим местом, возможно в будущем я бы с бо́льшим терпением относился к его дерзостям.
У меня нет интереса проникать в тело другого мужчины. Но стоило лишь представить, как я замараю это спокойное чистое лицо Цзи Чэньфэна, вызову на нем замутненное выражение – как невольно закрались похотливые мысли.
Из-за разных необъяснимых причин не имея возможности контролировать низ тела, мужчины – такие жалкие существа. В конце концов, нам с Цзи Чэньфэном не уйти от этого.
— Не мешай мне, пошел вон, — снова приказал я, и голос стал еще более хриплым.
— Хорошо-хорошо, сейчас наполню холодильник и уйду, — со вздохом ответил Тан Бянь и прикрыл за собой дверь.
Лишь когда Тан Бянь отошел достаточно далеко, я откинул одеяло с Цзи Чэньфэна.
Чем хуже сон, тем выше требования к спальне. Матрас, звукоизоляция и шторы – все от дизайнерских брендов, где цена идет рука об руку с качеством: нет предела совершенству. Стоило закрыть дверь, как внутри становилось темно, тихо и прохладно – идеальная обстановка для сна.
Ладонь, прикрывавшую его губы и язык, он крепко сжал, приподнялся и удивительно слабым голосом произнес:
— Можете... включить свет?
От слабой дрожи, передававшейся через его руки, и ярко-красных точек на ушных раковинах, выделявшихся в темноте, я быстро понял – батарея в его ушном кохлеарном импланте села.
Как и любое электронное устройство, его конечно нужно регулярно подзаряжать. Цзи Чэньфэн вчера не возвращался домой, а заряд продержался до сих пор – уже неплохо.
Мир, где ты не видишь, не слышишь, остались лишь осязание и обоняние. А я – единственная соломинка, за которую он мог уцепиться в этом мире.
— Я понял, сначала отпустите меня... — произнес я, но тут же осознал – он все равно не услышит.
С некоторым трудом высвободившись из его рук, хоть в темноте, но ведь это моя спальня, я нащупал путь к изголовью и быстро нашел выключатель настольной лампы.
Над кроватью зажегся тусклый желтый светильник, и комната наконец перестала быть поглощена мраком.
— Вот так... — собираясь произнести «лучше», я при виде Цзи Чэньфэна невольно проглотил последний слог.
Он был словно белый медведь, семь дней и ночей бредущий не туда, но лишь теперь осознавший, что сбился с пути. Внушительная фигура безвольно примостилась на коленях на постели, руки беспомощно тянулись вперед – видимо, пытался нащупать меня в темноте. Взгляд блуждал, а бледное лицо делало его таким уязвимым.
Поистине удивительно. Удивительнее, чем восходящее солнце, чем ароматы с кухни. При виде его жалкого облика низ моего тела медленно ожил.
Тело разум вроде бы не желал, но и желание не возникало. Лишь непрекращающееся возбуждение и боль, почти заставлявшая задуматься – не очередной ли это побочный эффект от вакцины?
В отличие от его бледности, на моем лице даже проступила улыбка.
— Потерпите, все хорошо...
Взяв его слегка холодную руку, я осторожно притянул его к себе, обнял его голову и похлопал по плечам.
Через мгновение оцепенения он немного расслабился – словно опасавшийся человека дикий зверь все же позволил себя приручить, робко и осторожно впустив меня для объятий и близости.
Запах, осязание, даже температура кожи – всё совсем не как у женщины. Стоило лишь обнять его, как ни на миг не возникало сомнений, что передо мной мужчина.
— Тебе и впрямь подходит быть запертым в тесной темной клетке... — глядя на резкие блики на потолке, я нежно погладил взмокшую от страха шею Цзи Чэньфэна, а слова из уст ожидаемо полились грубые и злые.
Меня не влекло насиловать или проникать в него. Лишь топтать и марать его все сильнее. Представлялось забавным сделать его пустым существом, всецело принадлежащим только мне, дышащим лишь мной.
Еще десять минут назад казалось – ничего не выйдет. А теперь будто открылась новая возможность для веселья.
Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.
Его статус: перевод редактируется
http://tl.rulate.ru/book/4306/156075
