В день, когда не стало её отца, она сказала, что хотела бы вечно пребывать в трауре. Все краски жизни для неё внезапно, и, казалось, безвозвратно померкли. Вид у неё был болезненный, осунувшийся. Это действительно могло продолжаться вечно. Но, после похорон Эрик не выходил на работу неделю, взяв на себя всю заботу о Чарльзе. Малыш был безусловно рад вниманию отца, но всё не мог понять, где мама. Ему было два, и ходить самостоятельно Чарльз уже умел. Однажды он зашёл в родительскую спальню в поисках мамы. Увидев её, в глубокой депрессии лежащей на кровати, мальчик испугался, что мама не пошевелилась, когда он взял её за руку, и заплакал на весь дом.
Эрик тут же прибежал на плач, обеспокоенный, и Чарльз тут же бросился к отцу.
Кристина, услышав пронзительный плач своего сына, оживилась и открыла глаза. За столько дней, утонув в собственном горе, она забыла, что жизнь не стоит на месте. И что ей самой нужно продолжать жить, уже без папы.
Девушка с трудом поднялась в постели, увидев мужа, на руках которого плачет Чарльз, сжимая белую рубашку Эрика в своей ладошке.
— Он испугался? — осторожно спросила Крис севшим голосом.
Эрик кивнул, погладив сына по спине.
— Дай его мне, — попросила Крис, протянув к сыну руки.
Эрик боялся, что от этого мальчик заплачет ещё сильнее, что расстроит их троих. Но вот он склонился над кроватью, протягивая ребёнка супруге.
Как только Чарльз почувствовал прикосновенье маминых рук к себе, он вздрогнул и замер, взглянув на неё.
— Мама?
Она бледна, но её глаза смотрят на него с тоской и любовью. Значит, она жива, с ней всё в порядке.
Кристина кивнула, улыбнувшись Чарльзу, что уже более радостно воскликнул:
— Мама!
И сам рухнул в её тёплые нежные объятия.
Сейчас у Кристины настолько же нездоровый вид, как и тогда. Она бормочет почти бессвязное «мама рядом», опустившись на колени перед его могилой. Эрик, стоя рядом, терпеливо сносит всё это, вплоть до того, как Кристина собирается буквально обнять могильный камень, видимо, представляя, что это — Чарльз.
Мужчина садится рядом и резко оборачивает её одной рукой к себе. Когда она в таком состоянии, что даже не различает что делает, нужно действовать резко и уверенно — что поможет ей быстрее очнуться и чувствовать себя в безопасности.
— Крис, прекрати! Чарльз, увидев бы тебя такой, испугался бы, и в тот раз он так боялся, что с мамой что-то случилось. Крис, приди в себя!
Её потухший, словно свеча, взгляд медленно сфокусировался на супруге, потом на месте, где они находятся. Кладбище.
Девушка всхлипнула, Эрик помог ей вытереть слёзы.
— Д-да, ты прав. Но я чувствую себя такой разбитой… И всё равно хочу поговорить с нашим сыном, — делает глубокий вдох. — Я… попытаюсь снова.
Эрик кивнул, разжав ладонь, но остался сидеть вместе с женой на земле.
— Сынок, прости меня. С мамой всё в порядке, — она сжала здоровую ладонь Эрика. — Нам тебя так не хватает… Это очень больно… Тебя больше нет с нами… Но я надеюсь, что ты сейчас рядом с дедушкой. И бабушкой, — рука Эрика дрогнула, а Крис продолжила. — И с другой бабушкой… и дедушкой.
До Эрика не сразу дошло, что она имела в виду Густава и свою погибшую мать, и его маму с отцом. Всех их вместе. Может быть, там все счастливы?
***
Оставшуюся ночь и утро супруги провели без сна. Сначала вместе смотрели фотоальбом, и в этот раз до конца. Потеряв память, Кристина думала, что Эрик был на фото только один раз. Но истинная Крис знает, что вот на этом снимке его рука, вот на этом — ноги, а на том — его вид со спины, ещё есть снимки, где в кадр попало только плечо, его ботинок.
К концу всё больше и больше фото и меньше писем — после рождения Чарльза было не до них.
До того, как пара, наконец, поженилась, они предохранялись резинкой и таблетками, не только потому, что их убил бы Густав, узнав о «шалостях». Банально были не готовы к ребёнку. После свадьбы мысль о том, что они хотят завести ребёнка, почти не покидала их. Наверно, ребёнок был не готов к ним, потому что два года прошли в бесплодных попытках. Врачи говорили, что оба супруга здоровы, и вскоре на свет появился Чарльз.
Больше всего снимков было с Чарльзом и конструктором. На одно из таких фото упала слезинка, и ещё одна. Все снимки защищены прозрачной плёнкой, поэтому слёзы оставили его нетронутым.
Эрик обнял плачущую супругу одной рукой, старательно подавляя собственные слёзы.
— Наш милый Чарльз… — прошептала девушка, погладив кончиками пальцев фото сына. — Как… как нам жить без него?
— Я не знаю, Крис. Я не знаю. В твоём телефоне тоже его снимки, верно?
Кристина кивнула, прижавшись к его груди.
— Его снимки, его видео. Как бы это цинично не прозвучало, но я не знаю, что делать с его вещами.
— Я понимаю тебя. С одной стороны, хочется сделать каждую его вещь неприкосновенной, а из комнаты — музей, где всё, от пола до потолка — священно. Но с другой, это неправильно. Мы с тобой оба знаем, что неправильно привязываться к прошлому. Но и выкинуть его вещи не собираемся.
Кристина снова кивнула, всхлипнув.
— И это ужасное состояние, когда не знаешь, как быть после того, как скорбь отступит. Как было у меня с папой, а у тебя — после потери мамы.
— Верно. Но разве мы могли подумать, что будем хоронить Чарльза? На душе и без него в доме так пусто.
То ужасное состояние наступило. Слёзы внезапно высохли на щеках, в сердце гнетущее чувство пустоты.
Что делать дальше?
http://tl.rulate.ru/book/5417/180403
