— Мой сын на верхнем этаже Башни «Арасака»! Я прямо это вижу! — Глория смогла подарить ему настоящую, искреннюю улыбку, повернувшись к нему с уверенностью, сияющей в её глазах. Ей пришлось говорить ещё громче, потому что рядом остановился розовый фургон, зажав их между двумя мощными двигателями. — У тебя всё получится, Ди. Ты мой сын.
Дэвиду потребовалась секунда, чтобы ответить, её вера в него заставляла его сердце кровоточить и жаждать сделать её счастливой. Он искренне хотел, чтобы она им гордилась и достигла всего, чего она хотела, но даже после этой страстной речи он всё ещё не был убеждён.
— Да, ну, легче сказать, чем сделать. — Он отвернулся от неё, откинувшись назад и глядя в окно.
Однако вместо рядов светящихся зданий и мигающих вывесок он увидел золотой миниган — карабин «Милитеха». Его сжимал в руках гигантский хром-жокей, покрытый татуировками в виде зелёной чешуи. Он высунулся по пояс из окна розового грузовика, а его дружки подначивали его сзади.
— А?.. — Он видел, как закрутились стволы, как дула нацелились в их сторону, но успел издать лишь этот недоумённый звук, прежде чем они открыли огонь.
Окно взорвалось, осколки стекла полетели им в лица, и салон машины наполнил град пуль. Столько выстрелов было сделано одновременно, что это походило скорее на сплошной столб разрушения, который проедал металл двери, словно его и не было. Они оба остались живы лишь потому, что гангеры целились не в них, а поливали оскорблениями и свинцом какого-то костюма в машине рядом.
— Разъеби их! — услышал он чей-то крик, тяжело дыша и вжимаясь в сиденье так глубоко, как только мог, чтобы избежать перекрёстного огня. Взглянув в сторону, он увидел, что его мать делает то же самое, однако несколько шальных пуль вонзились ей в запястья и руки, пока она изо всех сил пыталась удержать руль.
Шквал огня прекратился, когда костюм попытался уехать; нападавшие бросились в погоню, а из люка на крыше высунулся ещё один хром-жокей с пугающе огромным оружием. Дэвид попытался жестом показать маме, чтобы она ударила по тормозам и увезла их отсюда, но слова не шли с языка — внезапность нападения сделала его онемевшим и бесполезным.
— Не дайте им уйти! — крикнул другой, смеясь и размахивая кулаком в воздухе, когда они выехали перед их машиной. Эмблема с клыкастым черепом на бампере злобно смотрела на них, пока они виляли, пытаясь удержаться на дороге. — Лимозин костюма с титановым покрытием!
— Охота началась, мои зверобратаны! — Тот, что сидел на крыше, чуть ли не пускал слюни, заряжая боеприпасы, наводя оружие на машину и стреляя. Извилистый, хаотичный след дыма последовал за выпущенной им ракетой, и трое гангеров захохотали, как гиены, когда она наконец попала в цель и подбросила лимузин в воздух.
— С «Животными» не шутят! — праздновали они, уезжая и оставляя Дэвида с матерью принять на себя всю мощь дымящихся, пылающих обломков машины. Он схватил её за руку и попытался повернуть руль, стараясь не задохнуться от дыма достаточно долго, чтобы крикнуть ей.
— Мам! Тормози! Резко тормози! — Они начали поворачивать и замедляться, но было уже слишком поздно, почерневшие обломки скользили к ним. Он уже чувствовал жар на своём лице, его глаза были широко раскрыты, когда они уставились в пламя. — Берегись!
Машины столкнулись, зрение заглючило и потемнело, их обоих швыряло, как тряпичных кукол. Он почувствовал, как перевернулся, сильно ударился головой о приборную панель, и в ней взорвалась боль. Его голова и руки неудобно свисали, а из-под волос сочилась кровь. Алая жидкость пузырилась и пенилась от жара инферно. Металл обжигал его открытую кожу, пока та не задымилась и не обуглилась.
В ушах гудел статический шум, пока зрение постепенно возвращалось, грудь тяжело вздымалась, пытаясь справиться с количеством дыма, наполнявшего лёгкие. Он застонал, ремень безопасности, державший его вверх ногами, впивался в шею и натирал её до крови. Ноги онемели, позвоночник казался скрученным. Но он всё ещё мог двигаться, а значит, тот не сломался при ударе. Если он отделается лишь порезом на голове, можно считать, ему крупно повезло.
Но, возможно, он будет единственным, кто уйдёт отсюда живым.
— Мам? — слабо позвал он её, видя, как она распласталась на дымящемся бетоне прямо перед ним. Она была рядом с горящими обломками лимузина, вздрагивая, когда тот взорвался и осыпал её раскалёнными обломками. Панический крик вырвался у него, когда тлеющая резина и искорёженные куски металла посыпались на её избитое тело, и он яростно принялся срывать ремень безопасности. — Мам!
Его последний крик потонул в гуле ави, сцена озарилась белым и красным светом, когда бронированные медики приземлились и рассредоточились. Один подошёл прямо к нему, другой — к его матери, и у него вырвался вздох облегчения.
— Это «Траума Тим»? О, слава богу... — Он позволил себе расслабиться, почти плача оперативнику, который присел перед ним. Его мама была в плохом состоянии, но если они будут действовать быстро, с ней всё будет в порядке. Неважно, даже если они не сразу помогут ему.
Если из них двоих выживет только один, он хотел, чтобы это была она.
— Его нет в списке, — внезапно сказал медик, взглянув через плечо на своего напарника.
— Её тоже, — подтвердила та, и они обменялись кивками и снова встали. Надежда Дэвида увяла и умерла, когда они поспешили прочь, и он, вытянув больную шею, смотрел им вслед. Он знал, что у них нет страховки, но неужели они просто оставят их? Они были прямо здесь, потребовалось бы от силы пять секунд, чтобы хотя бы погрузить их!
— Эй, стойте! — Он попытался их окликнуть, но они вели себя так, словно его и не было, немедленно направившись к окровавленному телу костюма.
— Обеспечить безопасность держателя полиса, — сказал оперативник-мужчина, оглянувшись на них, прежде чем вернуться к своему клиенту. — Оставь их городским труповозкам, — приказал он, и напарница ответила утвердительно.
— Что? — позвал он, но они оба продолжали игнорировать его отчаянную борьбу, погрузили стонущего костюма на носилки и унесли. — Какого хрена? Эй! Куда вы!? — продолжал он, крича так громко, как только мог. И всё же они притворялись, что его не существует, прикрепляя костюма к тросам, свисавшим с ави, чтобы его можно было поднять.
— Дерьмо! — выдохнул он, ошеломлённый их полным пренебрежением к ним обоим. Реальность вернулась, когда они начали улетать, сияющий свет становился всё слабее по мере их удаления. — Да ладно! Просто оставите нас здесь!? — крикнул он, хотя и знал, что они уже давно его не слышат.
Неохотно смирившись с тем, что они не вернутся, он немедленно переключил своё внимание на маму. Огонь был уже почти на ней, практически облизывая её рукава и подбираясь к ногам.
Но теперь она не двигалась.
— Мам! Мамочка! — Его голос сорвался, слёзы застилали глаза, пока он пытался её разбудить. Он знал, что она ещё жива, она должна быть жива. Если бы она только могла проснуться и отползти, они бы смогли выбраться вместе. — Мам, проснись! — продолжал он, но вскоре стало ясно, что она оглохла к миру. Даже голос собственного сына не доходил до неё, и Дэвид понял, что ему придётся спасать её самому.
— Сраный кусок... — Он царапал ремень, дёргая и разрывая его, пока ногти не сломались и не раскрошились. Его зрение было окружено тьмой и синими глюками, но он отказывался терять сознание. Он не успокоится, пока его мамочка не будет в безопасности. — Мам! Чёрт, отцепись от меня! — Он до крови разбил руки о сиденье и потолок, не останавливаясь, пока кости не начали трещать, а пальцы не согнулись в гротескных направлениях.
К сожалению, из-за своего истерического состояния он не осознавал, что именно его борьба и была причиной того, что он терял сознание. Чем более отчаянными становились его движения, тем больше дыма он вдыхал, приближая потерю сознания.
— Дерьмо, отъебись! — Его голос становился всё слабее и слабее, силы быстро иссякали. Его отчаянные попытки выбраться превратились в не более чем жалкое барахтанье, рана на голове раскрылась ещё шире из-за его метаний. Он причинял себе больше вреда, чем сама авария, лишь бы добраться до неё, готовый отгрызть себе руки, если понадобится.
После всего, что она сказала.
После всего, что она сделала.
Если он позволит ей умереть сейчас, он никогда себе этого не простит.
— Чёрт... Мам! — Поняв, что у него больше нет сил выбраться, он позвал её в последний раз, даже мучительный жар притупился, когда его чувства отключались одно за другим. Статический шум в ушах прекратился, вонь плавящейся резины исчезла. Он больше ничего не чувствовал, не мог даже ощутить вкус пепла и крови во рту. — Блядь... — И последним ушло зрение, его тело отключилось.
Наверное, это было к лучшему.
Ни один ребёнок не должен видеть, как умирает его мать.
Когда пацан с улицы потерял сознание, а огонь вздымался всё выше и выше в небо без всякой надежды на помощь, к месту происшествия подъехал блестящий чёрный «Шевилон Тракс» с фиолетовыми вставками. Водитель держал машину на обочине, достаточно далеко, чтобы можно было комфортно наблюдать, не рискуя поцарапать великолепный, гладкий кузов.
Окно опустилось, из него поднялась тонкая струйка дыма, когда Люцина сделала затяжку. Она мгновение наблюдала за ними, прежде чем её губы скривились в фирменной ухмылке.
— Прости, мальчик, — извинилась она, едва пытаясь скрыть, насколько фальшивыми и пропитанными мёдом были её слова. Её оптика вспыхнула, загоревшись тёмно-оранжевым, когда её цепи протянулись по земле и окутали Дэвида.
— Но я лишь обещала, что хорошо о тебе позабочусь.
http://tl.rulate.ru/book/5295/178097
Готово:
