Готовый перевод Одно эгоистическое желание / Эгоизм: Глава 1. Феникс попал в курятник, но остался фениксом

Я никогда не думал, что такой избитый сюжет жизни произойдет со мной.

Енот, притворяющийся принцем – всё ещё енот*.

(п.п.: китайская пословица, указывающая на то, что независимо от внешних обстоятельств или обманчивых видимостей, истинная природа и сущность чего-либо или кого-либо не меняется).

Но как герой повествования не может быть безупречным, а мелодия без смены тонов не сможет стать бессмертной, если небеса думают, что этого достаточно, чтобы сокрушить меня, то они... сильно меня недооценивают.

— Это... деньги за последние несколько месяцев, — робко произнесла Янь Шаньхуа, положив на журнальный столик потрепанный кожаный конверт, затем отступила на два шага назад, ее грубые, смуглые ладони беспомощно тёрли швы на брюках, словно без какого-либо предмета в руках она не знала, как стоять.

Такое начало дня… с похмельем, голодом и нежеланной встречей – ухудшило мое настроение. Бросив взгляд на конверт, лежащий на столике, я с отвращением нахмурил брови.

— Ты можешь идти.

Она колебалась, не решаясь что-либо сказать, ее глаза были полны отвратительной заботы и нежелания уходить, но ноги ее не сдвинулись с места.

— Как ты последнее время... ты в порядке?

Какой фальшивый вопрос. Разве с тех пор, как я узнал, что она моя настоящая мать, в моей жизни что-нибудь могло быть хорошо? Спрашивая, в порядке ли я, она на самом деле не хотела узнать, как я живу, не так ли? Она просто хотела воспользоваться этим, чтобы сблизиться со мной и легче высказать свою просьбу, когда ей это понадобится.

— Цзи Чэньфэн уже начал стажировку... Он сказал, что сможет вернуть тебе все деньги не более чем за два года.

Сидя на диване с закинутыми ногами и скрещенными руками, я слегка приподнял подбородок и посмотрел на нее. Услышав имя Цзи Чэньфэна, я невольно дернул уголком глаза.

— Сейчас ты разыгрываешь образ заботливой матери?

Янь Шаньхуа на мгновение замолчала, лицо ее побледнело.

— Я... — она безмолвно шевелила потрескавшимися губами, но не смогла оспорить мои слова.

Бедная, изможденная, робкая – один только ее вид вызывал во мне раздражение. Но именно эта женщина родила меня, она – источник половины моих генов.

Такая женщина... Эта женщина, не окончившая даже средней школы, полностью изменила жизни меня и Цзи Чэньфэна. Она позволила мне, сыну служанки, жить в роскоши, а Цзи Чэньфэну, рождённому с золотой ложкой во рту, впасть в нищету.

Я, на самом деле, должен быть ей благодарен, ведь без нее не было бы нынешнего меня. Но разве она не могла утаить эту тайну на всю жизнь? Возможно, тогда я был бы более благодарен ей.

В то время она лично поменяла нас с Цзи Чэньфэном местами, а теперь пытается создать образ доброй матери? Цзи Чэньфэн, возможно, и поверит ее обману, но зная всю правду, я вижу в этом лишь показуху и лицемерие.

Однако излишне провоцировать ее, потому что это не принесет мне никакой пользы. Хотя она неоднократно заверяла меня, что не раскроет тайну третьим лицам, кто знает, не решит ли она в один прекрасный день потерять разум и все рассказать Сан Чжэнбаю, прося прощения.

Учитывая характер Сан Чжэнбая, даже будучи его родным сыном, я не вижу от него много любви и заботы. А узнав, что я не имею с ним никакого кровного родства и всего лишь принял облик его настоящего сына, он, возможно, изгонит меня и не позволит мне больше оставаться в городе Хунши.

Подумав об этом, я сдержал свой нрав и смягчил тон:

— Я уже говорил тебе, что 300 000 юаней* ты можешь не возвращать, для меня это мелочь.

(п.п.: на сегодня (март 2024), 300 000 юаней ≈ 38 000 евро / 41000 долларов).

Янь Шаньхуа все еще выглядела опечаленной после того, как я раскрыл ее притворство, она опустила голову и замолчала.

Ей еще не было и пятидесяти, но волосы ее были совершенно седыми, глубокие морщины пролегли в уголках глаз, кожа стала сухой и желтоватой. По сравнению с той красавицей на портрете, которую я когда-то считал своей «матерью», она выглядела старой и уродливой, и я не испытывал к ней ни капли нежности.

— Тебе еще что-нибудь нужно? — я снова попросил ее уйти.

Она съежилась и покачала головой, затем медленно направилась к выходу.

Я не пошевелился, оставаясь сидеть на диване и провожая ее взглядом.

Подойдя к двери, она вдруг обернулась и тихо сказала:

— Ты выглядишь нездоровым, тебе стоит больше отдыхать.

Ха, разве не из-за таких, как вы, я так измотан?

Я холодно и бесстрастно смотрел на нее, пока она, не выдержав моего взгляда, первой не отвела глаза, закрыла за собой дверь и исчезла из моего поля зрения.

В комнате снова воцарилась тишина. Я глубоко вздохнул, посидел еще немного на диване, а затем встал и направился в ванную комнату, сбросив по дороге плотный халат и войдя в душевую кабину обнаженным.

В ванной не было ни намека на тепло, ледяная вода обжигала кожу, вызывая резкую боль, но вскоре, когда тело привыкло к такой температуре, все начало постепенно онемевать.

Если бы и в ситуации с Янь Шаньхуа я смог стать таким же бесчувственным, было бы здорово.

Ногти впились в плечи, оставляя глубокие кровавые борозды. Голова прижалась к холодной кафельной стене, но это не помогало погасить пламя негодования внутри.

Во мне течет кровь столь низкого и жалкого существа. Это так отвратительно.

Как я могу быть сыном такой женщины, здесь определенно что-то не так...

Как бы я ни думал, в глубине души я прекрасно понимал, что никакой ошибки нет – я действительно сын этой женщины.

Три года назад, когда она нашла меня, я тайно провел ДНК-тест с ее волосами, и он подтвердил наши кровные узы. Я также сделал тест на отцовство с Сан Чжэнбаем, но результат был таким, что я разорвал отчет на мелкие кусочки и смыл их в унитаз, едва открыв.

После душа, тело мое стало еще более бледным и замерзшим. Я встал перед большим зеркалом, капли воды стекали со лба, я с мрачным видом разглядывал свое болезненное отражение и не мог отделаться от ощущения, что мои черты лица слегка напоминали ту женщину.

В приступе ярости я опрокинул все бутылочки и баночки на раковине и со всей силы швырнул в зеркало фен. Осколки стекла разлетелись по всей ванной комнате, один из них порезал мне лодыжку. Тяжело дыша, я даже не обратил на это внимания.

Раздался звук открывающегося электронного замка – в такое время это мог быть только один человек.

Отбросив в сторону весь этот беспорядок, я вышел из ванной полностью обнаженным и увидел Тан Бяня, с трудом открывающего дверь ногой, нагруженного пакетами с доставленной едой.

— Ах!

Подняв голову, он вздрогнул, увидев меня голым, и чуть не выронил все свои покупки.

— Тебя надо вытереть, — сказал он, поспешно ставя пакеты на обеденный стол и бросаясь в ванную комнату.

Тан Бянь был на два года младше меня, он был сыном личного секретаря Сан Чжэнбая. Из-за своей глупости и неумения учиться и вести себя в обществе, ему пришлось работать моим лакеем. Его мать прислуживала Сан Чжэнбаю, а её сын – мне.

Видимо, сцена разгрома в ванной оказалась для него слишком шокирующей, потому что он какое-то время просто стоял там, а потом вышел оттуда, держа в руках огромное полотенце и закутывая меня с головы до ног.

— Я порезался, — безучастно произнес я, не делая ни шагу.

Он на мгновение растерялся, а затем внимательно осмотрел меня с ног до головы и, наконец, заметил небольшую ранку на лодыжке.

Кровь, смешанная с каплями воды, стекала тонкой струйкой, впитываясь в снежно-белые хлопковые тапочки. Он принес аптечку и опустился передо мной на колени, обрабатывая рану ватным тампоном.

Опустив веки, я уставился на макушку склоненной головы Тан Бяня – его абсолютная преданность немного порадовала меня. Когда он наложил пластырь, я сбросил тапочки и босиком ступил на пол, велев ему убрать беспорядок в ванной и вымыть тапочки.

На столе были разложены коробки с доставленной едой – все мои любимые блюда. Тан Бянь не слишком умен, но старательный и хороший пес.

Я ел медленно, между глотками проверяя телефон. В это время Тан Бянь закончил убираться в ванной, вымыл тапочки и начал кормить черепаху.

В гостиной стоял огромный тропический аквариум, занимавший полстены, размером 3м х 1м х 2м, со всеми атрибутами – искусственными горами, журчащими ручьями и мхом. Время от времени сверху распылялся туман, имитируя влажный лес. Пять лет назад я потратил кучу денег на создание этого ландшафта, но не ради красоты, а чтобы содержать черепаху.

Строго говоря, эта черепаха не моя домашняя зверушка, а подарок от бывшей девушки. Она была иностранной моделью в компании моей тети и, уезжая на родину, оставила мне черепаху. Вместе с ней я получил письмо с яростными оскорблениями.

Тем не менее, за эти годы я, вернее, Тан Бянь, хорошо заботился о ней, и она заметно выросла.

— Молодой господин, кажется, черепашка уже несколько дней ничего не ела, — озабоченно произнес Тан Бянь, заглянув в дверцу террариума.

— Неужели она наконец умрет? — не обращая особого внимания, я оторвался от телефона и посмотрел в ту сторону.

— Может, отвезти ее к ветеринару? — Тан Бянь подошел к дивану и принялся поправлять смятые подушки. — Только не знаю, смогут ли те, кто лечит кошек и собак, осмотреть черепаху. Или мне спросить у продавца в рыбном магазине, как ее лечить?

Не лучше ли спросить у него, как ее приготовить?

Отбросив палочки для еды, я вытер рот салфеткой, не удостоив его ответом, и направился в спальню. Проходя мимо журнального столика, я на мгновение остановился, нагнулся и подхватил лежавший там кожаный конверт.

Переодевшись, я вышел из спальни, а Тан Бянь уже убрал остатки еды со стола.

Тан Бянь отвез меня на машине в частную клинику доктора Чэнь. Благодаря заблаговременной записи, меня сразу провели в тихий кабинет.

В ожидании приема я достал из внутреннего кармана пиджака плоскую черную электронную сигарету и машинально вертел ее в руках.

За две минуты до назначенного времени вошла психотерапевт в белом халате и села за письменный стол.

Немного подготовившись, она вошла в роль, как только пробило время.

— Вы опробовали терапевтический курс, о котором мы говорили в прошлый раз?

Я уставился на небольшое пятнышко на ковре, представляя, что могло его вызвать, методично переворачивая электронную сигарету в пальцах.

— Попытайтесь почитать биографии или художественную литературу, это поможет успокоить эмоции и улучшить когнитивные способности. Вы вели оценочную таблицу, как мы обсуждали? Вижу, что вы сменили электронную сигарету. Согласно курсу, на прошлой неделе вы уже не должны были ее использовать.

Я остановил движения рук и посмотрел на собеседницу.

Седовласая женщина в очках мягко смотрела на меня, ее переплетенные пальцы лежали на столе в естественной позе.

После многочисленных неудачных попыток психотерапии эта доктор Чэнь была еще одним «авторитетным» специалистом, которого нашел для меня Сан Чжэнбай.

А первым шагом, предпринятым этим экспертом для демонстрации своего мастерства на мне, стал курс по отказу от курения.

Я смотрел на нее, затем медленно произнес:

— Прежде мое лечение всегда было направлено на исправление и преодоление. Но я все думал – почему бы не сделать это проще?

— Проще?

С самого начала я размышлял, как изменить свое нынешнее положение.

Три года назад Янь Шаньхуа одолжила у меня 300 000 юаней на лечение Цзи Чэньфэна. Хоть я и сказал, что она может не возвращать деньги, она упорно приносила их каждые два-три месяца, по нескольку тысяч за раз.

Я запирал все конверты с деньгами в сейф в спальне, надежно, словно туда была заключена та нераскрываемая тайна между нами. Но это был всего лишь сейф, и несчастный случай мог произойти в любой момент. Я не знал, когда кто-то кроме меня мог его открыть.

Так продолжаться не может, я не позволю Янь Шаньхуа и Цзи Чэньфэну держать меня в узде всю жизнь. Остановится ли Янь Шаньхуа на 300 000? Будет ли Цзи Чэньфэн и дальше оставаться в неведении?

Бояться не нужно тысячу раз, нужно бояться один раз. Я должен что-то предпринять, я должен перехватить инициативу.

— Разве не проще устранить все, что мне не нравится?

Доктор Чэнь слегка растерялась и продолжила мою мысль:

— Вещи действительно можно уничтожить, но если речь идет о живых существах? Если речь идет о людях?

Я откинулся на не слишком мягкую спинку дивана, затянулся электронной сигаретой и выпустил облако душистого мятного дыма, на миг застилающего пространство между нами и скрывающего наши выражения лиц.

Если речь идет о людях?

Я усмехнулся, но не ответил на ее глупый вопрос.

После формального сеанса терапии я вышел из кабинета, попросил ждавшего снаружи Тан Бяня отдать мне ключи от машины и велел ему вызвать такси.

— Я ее ненавижу, уволь ее, — сказал ему.

Зачем мне преодолевать какую-то проблему? Разве не проще избавиться от того, кто ее создает? Это самый простой и эффективный способ решения.

Полчаса спустя я припарковался перед трехэтажной ветеринарной клиникой. Ее синяя вывеска была очень заметной, и, возможно, из-за выходного дня, в клинику входило и выходило довольно много людей.

В машине у меня были настоящие сигареты. Я прикурил одну зажигалкой, но в последний момент передумал и не закурил.

Я ненавижу процесс преодоления, ненавижу проблемы, которые нужно решать усилиями. Но если я уже потратил много сил на решение этой «проблемы», я еще больше ненавижу сдаваться на полпути.

Левая рука высунулась из окна машины, между пальцев свисала зажженная сигарета. Я смотрел на оживленную ветклинику неподалеку, мой взгляд следовал за высокой фигурой, мелькавшей за стеклянной дверью.

Что ни говори, у Цзи Чэньфэна красивые глаза. Идеальной ширины, не круглые и не чрезмерно заостренные к вискам, высокие изогнутые брови переходят в породистый прямой нос, образуя глубокие глазницы. Даже в маске нельзя не признать его привлекательности.

Феникс в курятнике все равно остается фениксом*. Пусть молодой хозяин и вырос в трущобах, он все равно потомок благородной семьи.

(п.п.: Китайская идиома, которая подчёркивает, что окружение не способно изменить истинную природу исключительной, выдающейся личности, она сохраняет свои высокие качества вне зависимости от ситуации).

Жаль только, что Янь Шаньхуа вырастила из него калеку.

Мой взгляд упал на его левое ухо. Волосы Цзи Чэньфэна были очень короткими – такую стрижку обычный человек вряд ли решится сделать. Не знаю, коротко ли он их стриг, чтобы надежнее закреплять аппарат, или специально выставлял напоказ устройство на ухе, но черный провод кохлеарного импланта*, прикрепленный к коже головы, был отчетливо виден. В сочетании с белым халатом это придавало ему футуристический, высокотехнологичный вид.

(п.п.: Кохлеарный имплант (также называемый кохлеарным аппаратом или системой кохлеарной имплантации) – это электронное устройство, используемое для частичного восстановления слуха у людей с глухотой или тяжелой степенью тугоухости).

А без этой штуки он просто оглох бы?

В то время, когда Янь Шаньхуа нашла меня и рассказала всю правду, она попросила у меня взаймы 300 000 юаней. Для меня это были сущие пустяки, цена нескольких коробок сигар. Но для нее это была астрономическая сумма. И ей так срочно понадобились эти деньги, чтобы оплатить Цзи Чэньфэну операцию по установке кохлеарного импланта.

Я помню тот день, когда она в выцветшей от стирок одежде встала передо мной и дрожащим от волнения голосом произнесла мое имя:

— Сан Нянь...

Я был навеселе после выпивки в ночном клубе и принял ее сначала за уборщицу из нашего жилого комплекса.

— Да? — поправляя одежду, я остановился, чтобы выслушать ее.

— Здрав-ствуйте... Меня зовут Янь Шаньхуа*. Вы, возможно, меня не помните, я... я была вашей няней, когда вы только родились, вы даже пили мое молоко. У вас есть родинка на попке, вы любили, когда вас держали на руках, и не засыпали, если вас не качали...

(«Шань» – благая, «Хуа» – благородная).

Ее акцент и бессвязная манера речи быстро вызвали у меня раздражение, и я был вынужден прервать ее, спросив, что ей нужно.

Она осторожно оглядывалась вокруг, словно контрабандист в переулке, опасаясь, что вот-вот из-за угла выскочит спецназ и арестует ее.

Она попросила найти тихое место, чтобы более подробно поговорить со мной, сказав, что у нее есть нечто очень важное.

Я проигнорировал ее и открыл дверь в свою квартиру отпечатком пальца, не желая больше слушать ее россказни. Я видел таких людей слишком много – все они якобы хотят рассказать «нечто очень важное», а на деле пытаются втянуть меня в какой-нибудь нереалистичный проект или замутить невозможные отношения.

Она кормила меня грудью? И что с того? Одна мысль об этом вызывает тошноту.

— Подождите, у меня правда очень важное дело! — она схватила меня за руку, пытаясь не дать войти в дверь.

Я споткнулся и отступил на несколько шагов назад. Возможно, из-за алкоголя в крови я слегка пошатывался и едва не упал.

— Отпусти меня! — восстановив равновесие, я обернулся и отчеканил предупреждение.

Она извинялась снова и снова, но не разжимала хватку.

— Сан Нянь, Сяо Нянь... — она называла меня запретными для нее семейными прозвищами, вцепившись в мою руку и изрекая поистине безумные слова: — Я знаю, тебе сложно поверить, но ты мой сын, я твоя родная мать...

Легкий ветерок развеял пепел, долго накапливавшийся на кончике сигареты. Горячие угольки упали на тыльную сторону ладони, заставив меня нахмуриться от жжения и вырваться из воспоминаний.

Послышался знакомый звук мотоцикла – я про себя выругался. Через несколько секунд патрульный остановился передо мной, сошел с мотоцикла и направился к моей машине.

— Здесь нельзя парковаться.

Я обернулся и достал из бардачка водительские права, привычно протянув их ему.

— Я знаю.

Полицейский взял у меня документы с кислым видом.

После того, как я расписался в протоколе, он вернул мне права и предупредил недружелюбным тоном:

— Уезжайте немедленно, иначе я вызову эвакуатор.

Ухмыльнувшись, я небрежно бросил права в бардачок и в последний раз взглянул в сторону ветклиники.

Цзи Чэньфэн, ничего не подозревая, принял от медсестры планшет и, кажется, не расслышав ее слов, слегка наклонился, приближая свое лицо к её губам.

Покрасневшая медсестра вдруг вспомнила о чем-то и поспешно обогнула его с той стороны, где был установлен кохлеарный имплант.

Убрав руку с окна, я затушил сигарету. Под пристальным взглядом патрульного я нарочно нажал на газ, издав громкий рев мотора, я уехал.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

http://tl.rulate.ru/book/4306/154272